— Беру! — согласилась Илия.
Послышалась негромкое жужжание, и через её плечо наискось легла широкая голубая лента, почему-то скреплённая двуглавым орлом с крестом Андрея Первозванного, вполне заменившая перевязь для рапиры.
Король переглянулся с придворными, и каждый кивнул своим мыслям. Божественные чудеса продолжаются! Шансы на победу значительно растут!
От королевского замка, гордо возвышающегося в центре столицы, до городских ворот Илию сопровождали восторженные крики собравшихся местных жителей. Подогретые слухами, они радостно вопили, и с лиц уходила печать обречённости и безнадёги. Ещё вчера готовящиеся к смерти горожане почувствовали робкий тёплый лучик надежды на счастливый исход, пробившийся сквозь тяжёлые тучи страшной опасности.
Орда, разгром королевской армии в приграничном сражении, осада, предстоящий штурм, и вдруг… И вдруг Небеса явили милость, послав к людям настоящую богиню. Что, кто-то сомневается? А вот тебе в рыло, свинья!
Городская стража мгновенно реагировала на возникающие то тут, то там потасовки, и в большинстве случаев пострадавшие из числа сомневающихся в божественном происхождении Её Императорского Высочества, отправлялись залечивать отбитые бока на охапке гнилой соломы в тюремной камере. Ещё вчера их бы определили на самый опасный участок на городской стене, да под строгим присмотром и мечом под рёбра с случае трусости, а сегодня всё изменилось. Сегодня на столицу снизошла благодать, породившая невиданное среди горожан миролюбие и сострадание к ближнему. Довольно своеобразное, но всё же сострадание — в другой ситуации могли и до смерти запинать, случаи бывали.
— Ваше Императорское Высочество, — напомнил король Брегис, сопровождавший принцессу к воротам. — Вызов на поединок нужно произнести без ошибок и пропусков, иначе орки откажутся. Ритуалы и традиции строго соблюдаются даже у людоедов. Особенно у людоедов.
— Да я помню, отмахнулась Илия, причём со стороны этот жест выглядел благословлением, что вызвало в толпе новый взрыв ликования. — Всё донельзя велеречиво, скучно, косноязычно.
— Мряв! — подтвердил сидевший впереди принцессы кот, причём от его хищного и многообещающего оскала ш9арахнулся в сторону королевский конь. — Р-р-мя!
— Вот этого-то я как раз и боюсь… — пробормотал король, успокаивающе похлопывая не боящегося лихих рыцарских атак жеребца.
Илия услышала и успокоила:
— Да всё в порядке будет. Тихо, чинно, благородно, благопристойно. Какие ещё эпитеты подобрать?
Вот чего они все помешались на этих ритуалах? Будто есть разница, какими словами вызывать противника на мордобой. Отказаться, видите ли, могут… Дайте им по харе лопатой с размаха, или найдите такие слова, после которых не откажутся. Смысл цепляться за замшелые традиции времён Великого Трека? Можно подумать, нынешние орки понимают тогдашний африкаанс. Они и в древности его не понимали, принимая фразы на незнакомом языке за куплеты боевого гимна, вызывающего врага на бой.
— Да, Ваше Величество, — вдруг вспомнила принцесса. — Пусть к моему возвращению нагреют воды и приготовят ванну с отваром степной полыми.
— Она же горькая! — удивился король.
— Так я эту воду пить не собираюсь. Кота прополощу, если блох от дикарей подцепит.
— Мя? — откликнулся Иван Васильевич.
— Тебя, — подтвердила девочка.
Король позавидовал уверенности и безмятежности богини, строящей планы на будущее. Она точно знает, что будущее существует, и она в нём есть. А другие? Есть ли там король небольшой страны на окраине человеческих земель и его верные подданные? Страшно заглядывать будущее… страшно любопытно было бы заглянуть в будущее.
А девочка дикарей уже не боялась. Вчерашние страхи и размышления казались смешными, потому что сегодня доброжелательное жужжание внутреннего голоса показывало картинки, в которых по орочьему вождю проезжал асфальтовый каток, на вождя падал бетонный блок, под ногами вождя взрывалась противотанковая мина, за вождём бегали бородатые женщины со смешными розовыми дубинками в руках. Разве можно после такого бояться?
Илия улыбнулась, вспоминая недавнее видение, и толпа восторженно ахнула — с чистого ясного неба на город посыпались кружащиеся и подгоняемые лёгким ветерком белые ромашковые лепестки, между которыми изредка проскакивали крохотные зелёные искорки. Никто и не заметил, как часть этих лепестков перестроилась в полёте, как упала вниз, и как с ближайшей крыши упал на булыжную мостовую вооружённый мощным составным луком скелет. Только перед глазами принцессы почему-то на мгновение всплыла картинка с сочным, хорошо прожаренным стейком. Такие Глеб Егорович Жеглов делает, когда в Кистенёвку приезжает.
Кот, правда, падение скелета заметил. Но он и раньше обращал внимание, что после некоторых экспериментов маленькой воспитанницы, пчёлы начали с удовольствием поедать колорадского жука на картофельных грядках, и охотиться на бабочек-капустниц. Едят и едят, что тут такого страшного? Мало ли у кого какие предпочтения в пище? Лишь бы по мышам и сметане конкуренцию не составляли.
Да, кот заметил, но ничего никому не сказал. Иван Васильевич не умел говорить.
Слухи. Домыслы. Сплетни.
— Почтенный минхеер Клаас, вы видели колье нашей маленькой богини?
— Помилуйте, маркиза, моя семья уже несколько поколений даёт столице и всему королевству лучших ювелиров! Конечно же я видел колье, причём стоял в первом ряду и разглядел внимательно.
— Я хочу такое же, минхеер Клаас.
— Это невозможно, маркиза.
— Мой муж входит в десятку богатейших аристократов королевства, поэтому для нас нет ничего невозможного.
— Вот если бы ваш муж был вхож на Небеса…
— На что вы намекаете, минхеер Клаас? Мой муж скоро умрёт?
— Э-э-э… не знаю.
— Но вы так уверенно говорите про небеса! Тем более нужно поторопиться с колье — бриллианты будут изящно сочетаться с траурным платьем. Когда сделаете, и сколько будет стоить?
— Ещё раз повторю — это невозможно, маркиза!
— Почему?
— Божественная работа! Вряд ли во всём мире найдётся человек, способный повторить такую совершенную огранку камней. Она потрясает, маркиза! Она заставляет восхищаться идеалом и грустить о недостижимом! Идеал всегда недостижим, увы…
— А если сделать нечто похожее? Пусть не с такой идеальной огранкой и более мелкими камнями? Представляете, минхеер Клаас, что станут говорить в столице?
— Даже представлять не буду.
— А в столице скажут — маркиза Вандервельд похожа на богиню, и минхеер Клаас помог ей в этом!
— Я не стану желать это колье.
— Вы не единственный ювелир в столице.
— Да, вы правы, я не единственный, кому не хочется, чтобы к нему пришёл граф-оборотень Айван Вольф и оторвал голову за богохульство. Я хочу жить, маркиза, и очень люблю жить. Привык, знаете ли, за свои пятьдесят лет.
— Боитесь, значит, божьего гнева?
— Разумеется. Вот верховный вождь орочьей орды его не боялся, ну и где теперь тот вождь?
— Левая нога упала на площади перед ратущей.
— Я не требовал ответа, маркиза. Я выразился образно…
Принцесса Илия
Верховный вождь орочьей орды был каким-то обыкновенным. Ничего такого, что напоминало бы правителя одного из двенадцати племён людоедов-кочевников. Обычные подпиленные острые зубы, обычная самодовольная морда с косточкой в плоском носу, обычные шаманские шрамы, привязывающие духов предков к охраняемому потомку. Воняет застарелым потом, гарью костров и тухлым жиром, зато смотрит с надменным интересом, как гурман в ресторане, выбирающий в меню ещё не распробованные блюда. Оценивает, вкусно будет, или нет.
По обыкновению, вождя притащили на носилках, так как у орков в качестве тягловых животных есть только нижестоящие по статусу соплеменники. Раньше, говорят, были попытки ездить на захваченных в набегах крестьянских лошадках, но все они заканчивались праздничным котлом и торжественным обжорством экспериментаторов. Иногда главным блюдом торжества становились погибшие от конских копыт сами экспериментаторы.