— Грубый ты, товарищ Раевский.

— Ну, извини, что не лезу с нежными объятиями. Нам нужно найти собаку, а на остальное — наплевать.

Барон, напряжённо прислушивавшийся к разговору, вдруг радостно замахал головой и руками:

— Я, я. Я видеть собака. Айн кляйне собачка унд гросс аппетит. Он так много и вкусно кушать, что герр Бурбулис хвататься за кондрашка.

Не буду здесь полностью приводить рассказ разговорчивого баварца, так как вещал он долго и много. Скажу только одно — Такс появился в ресторане неожиданно и неизвестно откуда, и сразу же направился на кухню. Там была произведена вдумчивая дегустация приготовляемых блюд, и последовавшая вслед за ней ревизия холодильников и ледника. Слегка огорчённый развивающимися событиями хозяин заведения попытался убедить гостя прекратить нарушение безобразий при помощи ласковых слов и дубовой скалки, но был не менее убедительно и вежливо покусан.

Стороны остались при своих мнениях, и потому следующим этапом убеждения стало бросание в Такса разнообразной кухонной утвари, преимущественно колюще-режущего назначения. Оппонент уворачивался, совершенно случайно опрокидывая шкафы с посудой. Эффектную точку в эмоциональной беседе поставила большая бутыль с оливковым маслом, попавшая на плиту.

Барон, спасая от огня упавшего в обморок хозяина, успел заметить, как Такс прошёл прямо сквозь оконное стекло и запрыгнул в тамбур отходящего от перрона состава.

— Лаврентий Павлович, нужно срочно узнать номер поезда.

— Я и так знаю, — откликнулся Берия, делая пометки в блокноте. — В это время только экспресс "Ревель-Париж" может быть. Как раз здесь формируется охрана для проезда по территории бывшей Германии. А от границы ещё и бронепоезд сопровождения присоединяется.

— Как думаешь, догоним?

— А куда нам деваться?

— Чего это ты вопросом на вопрос отвечаешь?

— Это что, наезд?

— Нет, Палыч, просто в твоих глазах сейчас такая вселенская скорбь….

— Попрошу без намёков. У меня это совсем по другому поводу.

— Понятно. Ладно, забирай своего барона. Вдруг пригодится?

— Надеюсь….

— А я этого боюсь. Точнее — опасаюсь.

Глава 2

Поезд стремительно, километров пятьдесят в час, рассекал полуночную темноту. Ту самую, которую никогда не видят добропорядочные бюргеры, уже надевшие на головы колпаки и мирно спящие под пуховыми одеялами. Правда, и первых и вторых становилось всё меньше и меньше, но ночь есть ночь, и добрым немцам полагается спать. Только деревенские ведьмы порой пролетали над железной дорогой, не обращая на неё никакого внимания. У них хватало своих забот. А поезд с немецким акцентом постукивал колёсами на стыках, и непривычностью своего напева не давал покоя пассажирам.

— Вася, я к бригадиру, — начальник караула расправил гимнастёрку перед зеркалом, и взялся за ручку двери.

— Вы надолго, товарищ майор? — поинтересовался заместитель, задумчиво перекатывая по столику пустой стакан.

— Это как получится, лейтенант, — бросил командир через плечо, и вышел, оставив Васю наедине со служебным долгом.

В коридоре он посторонился, пропуская ушастую низкорослую собачку, которая с независимым видом важно шествовала навстречу, смешно подбрасывая задницу. Пёсик приветливо помахал хвостом и, не сбавляя скорости, исчез прямо в закрытой тамбурной двери. Майор задумчиво почесал в затылке. Вроде и приняли-то всего по чуть-чуть, а какой поразительный эффект! Обязательно нужно будет на обратном пути прикупить ещё что-нибудь местного разлива. Да, и родного дядю можно будет угостить, в знак признательности. А то вдруг больше не придётся ездить с конвоями? Поговаривали, что скоро охрану поездов полностью отдадут великокняжеским войскам, оставив только "Христолюбивого красноармейца". Но команда бронепоезда и так уже наполовину состояла из деникинцев.

Жалко, конечно, очень, если закончатся высокооплачиваемые командировки. Была у начальника караула большая и нежно лелеемая мечта — собственный автомобиль. Но качественные изделия отечественных автозаводов были не по карману. Да и кто разрешит ездить по улицам на танке БТ-7? А другие машины, сошедшие с советских конвейеров, назвать автомобилями можно было только с большой натяжкой. Так что, наверное, придётся первое время перебиваться скромным "Рено". Вот майор и торопился к бригадиру, чтобы в неторопливой беседе обсудить достоинства и недостатки будущей покупки. А особенно — возможность её доставки в Москву. Ну, или в Ревель, на крайний случай. Каким образом это можно осуществить, пока было непонятно, но умудрились же в прошлый рейс провезти в обычном пассажирском поезде уворованный у англичан новейший танк!

Бригадир встретил офицера приветливо. Он очень любил гостей. И выпить. И не упускал случая совместить оба удовольствия.

— Прахады, дарагой! Гостем будэшь! Чача пить будэм, барашек кушать будэм!

Майор уселся на мягком диванчике, в предвкушении потирая руки. Но потом вспомнил про странную встречу и спросил:

— Слушай, а тебе собаки не мерещатся?

— Вах! Зачем так гаварышь? Канешна да! А щто?

— Понимаешь…. Выхожу я из своего купе, а навстречу собака….

— А, эта…. Ну её я видел, — уже без акцента заговорил железнодорожник. — Это, наверное, кто-то из пассажиров с собой везёт. Постоянно около вагона-ресторана отирается. Да и пусть, неужели такой маленький нас объест?

— Я разве возражаю? Просто, когда увидел как он сквозь дверь прошёл….

— Бывает. Это от нервного напряжения. У меня самого вчера, во время стоянки в Бресте…. Даже показалось, что тот пёс за голубями гонялся. Да не по земле, а прямо в небе. Дело уже к вечеру было, я как раз от начальника вокзала пришёл. Летит, значит, этот барбос, крыльями машет, ушами хлопает, а хвост — он как пропеллер крутится. У меня от удивления глаза больше чем пенсне чуть не стали! Точно тебе говорю — всё от нашей нервной работы.

Майор не ответил. Он неодобрительно смотрел на сгустившуюся за окошком темноту. Там проносились покосившиеся телеграфные столбы, полуразрушенные недавними боями здания станций. Вдалеке горизонт подсвечивался заревом нескольких крупных пожаров, которые, видимо, никто не собирался тушить. Поезд ехал по территории герцогства Бранденбургского, ещё недавно входившее в состав Германии. Но это название уже несколько месяцев являлось устаревшим.

— Не люблю ночь, — пожаловался майор.

— Это у тебя профессиональное, уж поверь мне на слово, — пояснил бригадир. — Ночью в ОГПУ самое рабочее время начинается. А по мне, так лучше времени и нету. Это днём тут война, а как только солнце чуть к закату — тишь и гладь. Немцы народ аккуратный и дисциплинированный. Каждый вечер наступает пивное перемирие. Оружие почистят, сдадут под роспись, и в ближайшую пивнушку….

— И тушёную капусту с сосисками….

— Сейчас? Вряд ли, разве что лебеду с кониной. Продукты кончились. Но традиции остались. Говорю же — хороший народ немцы, глупый.

— Ну вот, то хвалишь их, то глупыми обзываешь.

— Так я же в хорошем смысле слова, в положительном. Помнишь, на прошлой неделе говорили о прорыве тюрингского курфюрста фон Манштейна в Саксонию? Чем всё закончилось?

— Клюге не оставил ему шансов на успех.

— Ты так думаешь? Это у саксонцев не было никакой надежды. Пока один из офицеров не предложил повесить на дорогах, ведущих в город, знак "Проезд запрещён".

— Так что же тогда хорошего в немецком порядке?

— Для них? Ничего. А для нас?