Ближе к фронту показались колонны машин и телег, груды развалин, церковь с проломленной крышей, черные пожарища, остовы печей. У железной дороги мураши-ополченцы рыли противотанковые рвы, а дальше вся местность была источена окопами и траншеями, дзотами, землянками, артиллерийскими и минометными позициями, закопанными в землю танками.

И все это дымилось, извергало огонь, клубилось залпами, взрывалось серо-желтыми фонтанами – шел бой.

– Оттянуться! Танки справа.

По дороге шла, поднимая облака пыли, растягиваясь больше чем на километр, серая колонна. Впереди – коляски мотоциклов, за ними коробки танков и десятки приземистых грузовиков с пехотой. На капотах «Опелей» и прочих «Бюссингов» краснели полотнища-фартуки с белыми кругами и черной свастикой посередине – опознавательные знаки фашистов.

– Слушать всем! Я – «Ноль седьмой». К бою! Цель – аэродром. На цель выходим с юго-востока со стороны солнца. Атака целей – одиночно с пикирования. Цели выбирать самостоятельно. При атаке не растягиваться, прикрывать друг друга. Выход после удара курсом на восток. Сбор групп на маршруте. Перестроиться для атаки! Произвести боевое развертывание!

Жилину было видно, как клинья «Пе-2» вытягивались чередой.

– Разворот! Пошел!

Пикировщики легли в боевой разворот, а небо вокруг них запестрело бело-черными шарами разрывов зенитных снарядов да пульсирующими нитями трасс скорострельных «эрликонов».

Открылся аэродром – с десяток бомбовозов, прогревавших моторы, а парочка уже ползет по рулежке. Дальше на запад, за редкой лесополосой пряталась железнодорожная станция – широкий жгут рельсовых путей-нитей, черный остов сгоревшего вокзала, длинные коробки разрушенных складов, взорванная водонапорная башня.

«Пешки» раскрыли бомболюки, легли на боевой курс, а потом по очереди бросились в пике, вываливая «сотки» на взлетное поле. Взрывы походили на вздыбившиеся деревья, вокруг стволов которых расходились кольцами волны пыли, пригибавшие траву и ломавшие самолетам крылья. Когда же бомба попадала в «Юнкерс» или «церштерер», то самолет разлетался на части.

Но красивее всего рвались контейнеры, загруженные колбами с горючей смесью «КС». Когда они валились вниз, некоторые колбы лопались прямо в воздухе – смесь возгоралась, распуская гирлянды белого дыма. Они свивались и расплетались до самой земли, а затем вспыхивало яростное чадное пламя.

– Потеряй еще двести метров! Так! Боевой!

– Разрывы справа – пятьдесят метров! Теперь слева – тридцать!

– Угол пикирования семьдесят градусов. Выдержи!

– Вас понял! Выпускаю тормозные решетки!

– Выводи! Второй заход по станции!

Жилин, присматривая за «петляковыми», одобрительно кивнул. Правильно, а то многовато эшелонов скопилось на путях.

«Пешки», переходя в пологое пикирование, ударили из пулеметов по станции – было хорошо видно, как падали на землю серо-зеленые фигурки солдат, как на платформах и крышах вагонов вслед за струями пуль бежали огоньки возгораний. А рядом в членистых цепочках составов густо рвались авиабомбы, разлетались куски искореженного металла, вырванных досок – весь железнодорожный узел затягивался рваной пеленой дыма и пыли.

– Влево восемь! Еще! Стоп! Пошел! Выводи!

– Бомбы ведущего звена и нашего цель накрыли. Заднего не видел…

– Внимание! Справа сверху вижу восемь «Мессеров». Выходят на комэска.

– Командир! Командир! Справа еще четыре «худых»! Дистанция – три километра.

– «Эф-три»! Твоя левая пара, моя правая. Подпускай поближе. Надо продержаться всего семь минут. Это три-четыре атаки!

– Маневр влево!

– Заходят сверху и снизу!

3-я эскадрилья, как на качелях, металась из пике на «горку», набирая и сохраняя скорость.

– Маневр вправо!

– «Эф-три», как ты?

– Патроны на исходе!

– Держись!

– Ближе! Ближе!

– Я – «Ноль десятый». «Маленькие», прикройте!

– Я – «Москаль». Прикроем. Группа, внимание! Атакуем!

Глава 12

Трофей

8 июля в ставке «Вольфшанце», что под Растенбургом, Гитлер созвал совещание, дабы уточнить, как воевать на Востоке дальше.

Фюреру было известно о больших потерях Красной Армии, и этого ему было достаточно, чтобы преисполниться уверенности в скорой и окончательной победе над Советами.

Адольф не принимал во внимание одну важную деталь: в отличие от европейцев, которые сразу сдавались в плен, не особо геройствуя, русские солдаты сопротивлялись отчаянно, ожесточенно, и Вермахту приходилось напрягаться в полную силу.

Было решено окружить советские войска под Смоленском и уничтожить их. Убежденность Гитлера в осуществлении этого плана основывалась на том, что у командования Западного фронта якобы имелось в распоряжении всего одиннадцать дивизий.

Большого внимания к себе эта задумка не привлекала, поскольку разгром Красной Армии в районе Смоленска мыслился немецкими стратегами как рядовая операция, как сам собой разумеющийся триумф в череде викторий «молниеносной войны».

А потому и к продолжению наступления на Москву фюрер отнесся с пренебрежением: к чему, мол, задействовать в этой «большой прогулке» танковые дивизии? Обойдемся одной пехотой – доблестный Вермахт блистательно дотопает до Москвы и устроится со всеми удобствами на зимних квартирах.

В сентябре или в октябре…

А танковые группы Гудериана и Гота, как только они покончат с большевиками под Смоленском, стоит развернуть к северу и к югу, чтобы быстренько занять Ленинград и Киев.

Киев – это юг России, это тучные черноземы, где так вольготно будет немецким колонистам, это Крым, это Донбасс.

А Ленинград давал стране почти четверть всей продукции тяжелого машиностроения и треть – электротехнической промышленности, там находился порт для бесперебойного снабжения группы армий «Север». Взять Ленинград означало уничтожить Балтийский флот, закрепляя господство Кригс-марине, и можно было обезопасить поставки руды из Швеции и Норвегии.

Так было и в прошлой истории, так повторялось и нынче.

Но с существенной разницей: хоть и ослабленные, хоть и битые, но армии Западного фронта, заняв оборонительные рубежи по Днепру, привели с собой куда больше бойцов и матчасти.

Танкисты, отступая, не бросили больше двух тысяч боевых машин, как тогда. Правда, около восьмисот танков было-таки оставлено, но почти все они по строгому, вовремя отданному приказу, оказались подорваны и годились разве что на переплавку.

Удалось уберечь сотни орудий и самолетов.

К тому же в прошлый раз Генштаб РККА был уверен, что в наступление под Смоленском перейдут всего лишь тридцать пять немецких дивизий, а в действительности их оказалось шестьдесят шесть.

Теперь же, благодаря «премудрой тетрадке», Ставка создавала оборонительный рубеж с опорой на Днепр и Десну, на Полоцкий укрепрайон, на Витебск и Оршу и твердо знала, что о контрнаступлении думать рано: под Смоленском врага можно и нужно измотать, измучить, но не уничтожить, уж слишком велика орда.

Живой силы и артиллерии, вступивших в сражение, у немцев было больше в полтора раза, самолетов – вдвое, а танков – впятеро больше, чем у русских [375] .

Из семи армий «второй линии» нарком обороны Тимошенко выдвинул на передовую 13, 19, 20, 21 и 22-ю армии, а во второй эшелон – 3-ю, 4-ю и прибывшую с Украины 16-ю армию.

15 июля немцы перешли в наступление.

По плану, основные силы 3-й танковой группы должны были продвигаться из района Витебска в обход Смоленска с севера на Ярцево, остальные с плацдарма, восточнее Полоцка, на Невель.

2-й танковой группе вменялось нанесение сразу двух ударов: один из района южнее Орши на Смоленск и Ельню, другой – на Рославль.

Самым уязвимым местом в обороне Западного фронта, насколько помнил Жилин, был стык 20-й и 22-й армий в районе Витебска.

Поэтому выдвигавшаяся сюда 19-я армия под командованием генерал-лейтенанта Конева была переброшена самой первой, чтобы она успела сосредоточить и развернуть свои соединения.