Марлен поежился. Им повезло не только в том, что самолет не загорелся, но и еще с одним обстоятельством – почти не было снега. Как выпал первый снежок, так он и остался, почти выдутый ветром. А то бы пробирались через сугробы. Кстати, и не дуло. Морозец стоял, а ты не стой, топай быстрее, согреешься…

Исаев потуже запахнул ватник. Панфиловцы называли этот предмет одежды фуфайкой. В кабине самолета фуфайка страшно мешала – там и без того не развернешься, а тут еще «ватин» этот. А под ним толстый свитер и байковая рубашка.

Зато сейчас тепло. Вика и вовсе умней его оказался – он и штаны ватные натянул. Для сугреву. Ничего, суконные брюки плюс белье – нормально. Лишь бы не было ветра. И вообще, главное, чтобы ногам тепло было. А с этим полный порядок, Марлен бурки надел. Точь-в-точь такие, что у Бывалого были в «Операции «Ы» – войлочные, мягкие. В валенках, не чуя земли, Исаев ощущал себя неуклюжим. А в бурках – самое то.

– Подтянись!

Незаметно рассвело. Ну, как рассвело… Никаких румяных зорь не наблюдалось, просто горизонт на востоке посерел, а потом эта белесость заполнила полнеба. Вроде ночью ясно было, откуда только эти тучи взялись? Серая облачность нависала низко, будто сдерживаясь едва от того, чтобы вовсе не рухнуть на холодную землю.

– Тучки – это хорошо, – бодро сказал Фролов, словно отзываясь на мысли Марлена. – Хрен нас кто сверху увидит. Погода нелетная!

– Лишь бы не завеяло, – пропыхтел Биктудин, перекладывая на другое плечо мешок с патронами. – А это чего такое торчит, не пойму – чертежи, что ли?

– Это только похоже на тубус. Немцы в такой таре запасные стволы хранят. Пулеметы у них хорошие, скорострельные, но изнашиваются быстро. Постреляют, постреляют, старый ствол выкручивают, новый вставляют. Кстати, там должна и асбестовая рукавица быть, чтобы об горячий ствол не обжечься.

– Имеется, – солидно ответил Вика. – Полный комплект.

– Давай сюда, понесу, – проворчал Исаев, принимая мешок с патронами.

– С облегчением вас! – тут же вставил Тимофеев.

Закинув мешок за спину, Марлен зашагал – вперед.

– Я тут как раз думал насчет снега. Хорошо, думаю, что не навалило! Замучились бы идти. А сейчас до меня еще одна польза бесснежной зимы дошла – мы бы на белом фоне далеко видны были!

– Я ж говорю – везет!

Везти перестало после полудня, когда решили малость отдохнуть и перекусить. Один сухпай на всех – не объешься, но хоть согреешься, кипяточку похлебав.

Остановку сделали на небольшой возвышенности, где стояло приземистое сооружение – судя по засохшему навозу, здесь держали скотину. Сухой кизяк горел хорошо и никакого запаха не давал. Вика наколупал щепок, даже целую доску притащил. Воды не было, зато под стеной намело снега. Его-то и растопили в немецкой каске над огнем – этих касок тут лежало десятки. Может быть, и еще какую амуницию оставил Вермахт в этом месте, да местные наверняка растащили. А каски к чему приспособить?

Кусочек сухой колбаски, галеты и горячая вода – не самый сытный завтрак, он же обед, но молодой голодный организм был согласен на все.

Привалившись к стене, ощущая жар небольшого костра, Исаев испытал маленькое блаженство. Как мало нужно военному человеку! Мирная жизнь избаловывает…

Виктор, поднявшись с кряхтеньем, приблизился к маленькому окошку – и мигом присел.

– Немцы! – выдавил он.

Рывком поднявшись, Марлен выглянул наружу. Мимо проезжал бронетранспортер «Ганомаг», за ним двигался серый «Опель-Блиц», тащивший на прицепе пушку.

Исаев раздраженно скривился. Даже часового не выставил, офицер недоделанный! Развалился, расслабился…

Немецкая техника проезжала метрах в ста, но неожиданно свернула к возвышенности. Что уж фрицам занадобилось в старом коровнике или овине, не важно.

– К бою, – спокойно скомандовал Марлен. – Вика, будешь за пулеметчика.

– Есть!

– Огонь по моей команде.

– Так точно!

Исаев покосился на Тимофеева, но нет, тот был серьезен, не до шуток.

– А я с того угла подсоблю, из «шмайссера».

– А мы? – спросил Биктудин.

– А вы на подхвате. Пока. И берегите патроны! Из пистолетов стрелять только в упор. Вика, это и тебя касается. Патронов вроде много, но расстрелять их можно быстро. По местам!

Тимофеев осторожно глянул в окошко. Рановато еще огонь открывать, да и вообще ствол высовывать. Может, немцы все-таки минуют этот скотный двор? Не, не минуют…

Бронетранспортер остановился. Рядом с ними притормозил грузовик. Залаяли команды, и из кузовов полезли «дойче зольдатен». Какой-то унтер-офицер властно махал руками, указывая, кому куда.

Человек десять взялись орудие отцеплять, а пятеро трусцой побежали к коровнику. Они что тут, «шверпунктик» решили организовать?

– Огонь! – негромко сказал Марлен и выдал короткую очередь из «МП-40».

Вика сплоховал. Пока он суетливо просовывал в окошко пулемет, немцы залегли. Ничего, зато артиллеристы кучно стоят, головами вертят. Непонятно им, кто стрелял и зачем. И что делать-то, когда приказа не дали?

Тимофеев прицелился и застрочил, плавно поводя стволом. Пушкари валились как кегли. Страйк!

Унтер истошно заорал, но недолго – Марлен его снял. Оставшиеся в живых фрицы залегли, отстреливаясь из карабинов, но стены держали – их делали из глины, вымешанной с навозом и соломой. Лепили из этой ароматной смеси кирпичи, сушили на солнце и выкладывали толстые стены. Если у такого «здания» сгорит крыша, первый же хороший дождь размоет кладку, но кровля над овином была надежной.

Пули вязли в глине, только пыльные фонтанчики били да ошметки сена летели. Вика злорадно ухмыльнулся, замечая, как пара немцев ползет по студеной земле. Ползайте, ползайте…

В ваших тонких шинельках это так удобно, ничего не мешает – ни ватин, ни теплый подклад!

Выстрелил из «ТТ» Биктудин – и попал. Один из ползущих всего на мгновенье приподнял худую задницу – и стал мишенью. Остывай…

Неожиданно один из той группы, что бежала к овину, приподнялся, метая гранату. «Колотушка» на длинной ручке, кувыркаясь, влетела в дверной проем, где засел Марлен. Исаев моментально подхватил гранату – и метнул обратно. Целиться ему было некогда, лишь бы уберечься самому да товарищей прикрыть. Такой фокус он уже однажды проделывал в бытность рядовым разведвзвода. Счастье, что немецкая граната взрывается на счет «5», а то и «6».

Рванула она чуток в сторонке от залегших немцев, никого из них не задев, но, видимо, охоту к метанию гранат отбив напрочь.

И тогда заработал пулемет с «Ганомага». Пули так и долбили в дверной проем, выбивая куски глины и нещадно копотя пылью.

Вика попробовал развернуть свой MG-34, ему это удалось, но «снять» немецкого пулеметчика не получилось. Зато артиллеристы под шумок оживились, стали разворачивать уже отцепленную пушку.

– Суки! – взвыл Тимофеев, пуская по ним очередь, но щит орудия отбил ее.

А вот стены не смогли отбить все пули, выпущенные стрелком с «Ганомага». Одна из них прошила рукав и чиркнула Вике по плечу. Было больно – к руке словно раскаленный штырь приложили.

– Биктудин! – крикнул Марлен. – Смени Витьку! Фролов, перевяжи!

– Есть!

Ошеломленного Тимофеева раздели, и пилот быстренько забинтовал ему руку.

– До свадьбы заживет!

– Они там… пушку… – пролепетал Вика.

– Да знаю… Командир присматривает. Снаряды-то у них в машине остались…

В этот самый момент двое немцев, сгибаясь так, что чуть не падали, перебегали, поднося ящик со снарядами. Исаев выдал очередь – и боек щелкнул. Все, патроны – йок.

Три пульки, правда, хорошо цапанули одного из фрицев – под тяжестью ящика упали оба, – но здоровый пополз, волоча ящик за собой. Биктудин экономно стрельнул, но лишь выбил комочки из мерзлой земли.

И снова зататакал пулемет с «Ганомага».

– Ринат! – заорал Фролов. – Заткни его!

Штурман тут же развернулся, выпустил очередь и отпрянул.

– Попал! – крикнул Марлен.