Союзники договорились, что советские войска не станут пересекать границу Франции или Италии, Великобританию и вовсе обошли молчанием. Однако что касается итальянских дел, Молотов добился того, чтобы Ливию и Додеканезские острова передали под опеку СССР (говорят, что Бевину, министру иностранных дел Англии, когда он узнал об этом, стало плохо – он кричал: «Это шок, шок! Шок, шок! Никогда русских там не было!»).

Рузвельта весьма заинтересовал вариант развития войны на Тихом океане, при котором надо было уступить Японии часть ранее захваченных самураями островов – Каролинских, Маршалловых, Соломоновых, – и тем самым положить конец боевым действиям. Причем не дожидаясь разгрома Гитлера, а уже сейчас, в этом году. В ведомстве Молотова готовилась важная миссия, чтобы обсудить это предложение, а также прозондировать почву насчет передачи Маньчжурии Советскому Союзу. Надо было подойти к этому вопросу очень тонко и сделать так, чтобы японцы сами поняли: не отдадите по-хорошему – отберем по-плохому. И тогда бонуса вроде Южного Сахалина не ждите – и его отнимем.

Разумеется, не стоило сбрасывать со счетов Чан Кайши, но на генералиссимуса имелось сильнодействующее средство по имени Мао Цзэдун.

На второй день работы конференции Рузвельт и Сталин подписали целую кипу документов, резко расширявшую помощь по линии ленд-лиза и не только – раз уж не открываете второй фронт, то помогайте деньгами и технологиями.

В принципе, Геша тоже времени не терял. Выспавшись в своей квартире, он окунулся в дела танкостроительные – обратно на фронт Репнин отправился в вагоне литерного поезда, тащившего двадцать платформ с новыми танками «Т-43М».

1-я гвардейская танковая бригада находилась в Брашове – воротах Трансильвании. Трансильвания – это латинское название, если перевести его на русский, получится «Залесье».

Горы и леса, замки и городишки в «Залесье» уже полвека щекотали нервы европейцам – здешние глухие места казались окутанными зловещими тайнами, истинным прибежищем вампиров и прочей нечисти.

Разумеется, никакой Дракула не был страшен танкам, но вот засады и немецкие укрепления в ущельях и на перевалах… Этого следовало опасаться. Ни единого шоссе в Трансильвании не было, однако весенняя распутица пугала не слишком – у здешних грунтовых дорог было каменистое основание. Даже легковушка не забуксует, что уж говорить о бронетехнике.

Брашов Репнину понравился, особенно его готические кварталы и Черная церковь – сразу Средневековьем запахло.

Танкисты расположились за городом, и местные жители быстро к русским привыкли – настороженность прошла на второй день. Гвардейцы живо распробовали местную брынзу и очень даже неплохие вина.

А когда Геша привел двадцать новеньких танков, встречать его явилась вся бригада. Бедный, Борзых и Федотов шли в первых рядах.

– Привет, мужики! – крикнул Репнин, вылезая из люка. – Принимай технику! Это первая партия. Свои танки оставим ребятам из бригады Бурды и пересядем на новые, потому как пойдем впереди.

– А чего это за коробки? – удивился Заскалько, касаясь контейнера ДЗ. «Коробки» усеивали корпус танка и башню.

– Это динамическая защита, такие вот ее элементы. Против кумулятивных и прочих снарядов. Попадает снаряд в эту самую «коробку», а внутри у нее взрывчатка – и контейнер взрывается навстречу боеприпасу! Понимаете? Снаряд в распыл, а броня под контейнером – целехонька.

– Сила! – оценил новшество Иваныч. – А это просто щит от той же гадости?

Он похлопал по противокумулятивному экрану, прикрывавшему МТО.

– Да, но это дело известное. Немцы, вон, тоже танки свои обвешивают такими экранами. Помогает. Сейчас я вам кое-что покажу… Кочетков! Тебе подарки!

Дав отмашку, Репнин добился того, что «Студебеккер», сопровождавший танковую колонну, подкатил поближе. Геша залез в кузов и вынул из ящика свежеокрашенный гранатомет – узкую трубу с пистолетной рукояткой.

– Держи! Это РПГ-2, ручной противотанковый гранатомет.

– И чего с ним делать? – повертел оружие Кочетков.

– Стрелять! Вставляешь сюда гранату – кумулятивный боеприпас, кладешь на плечо, прицеливаешься… С полтораста метров пробьет даже лобовую броню «Фердинанда» – двести миллиметров насквозь!

– Ну ни хрена себе! – впечатлился комбат.

– А то! Немцы уже наделали себе РПГ, называются фаустпатрон. Фигня – они бьют метров на тридцать. Есть у фрицев штука получше – панцерфауст. Эта бьет метров на сто. В любом случае, Кочетков, смотри в оба! Ни один фаустпатронщик не должен приблизиться к нашим танкам!

– Есть, товарищ полковник! Не пропустим.

– Ну, я надеюсь… Да, чуть не забыл. Товарищи танкисты, обратите внимание – крыша корпуса, скосы надгусеничных полок и бортовые навесные экраны – вот эти, видите? Они до половины прикрывают гусеницы…

– Ого! – подивился Полянский. – Толстые какие!

– А тут не полностью сталь. С обеих сторон – по листу брони в пятнадцать миллиметров, а между ними слой стеклотекстолита в тридцать. По прочности это то же самое, если брать обычную катаную бронеплиту толщиной в сто миллиметров!

– Здорово! – восхитился Иваныч.

– А то! Ну как? Налюбовались? Принимаем технику, изучаем.

Завтра – в поход!

Танки въезжали в дремучий лес. Огромные ели, с чьих лап свисал мох, казались сказочными, и сказка эта была недоброй.

Репнин усмехнулся, поглядывая в перископ. На этой лесной дороге будет органичен всадник с копьем или королевская карета, но никак не «Т-43М». Хотя элементы ДЗ, покрывавшие танки, были отдаленно похожи на чешую дракона. Огнедышащего.

В принципе, если Румынию считать европейской страной, то Трансильвания – это последний оплот тайны на континенте. Когда-то, еще при римлянах, европейцы бродили по дикой тайге, теперь же тамошнюю «зеленку» и лесом назвать трудно. Скорей уж парком – до того все причесано, приглажено. Или попросту распахано. Зато в Карпатах самая настоящая глушь.

Не зря же Дракулу поселили именно здесь, больше негде – ни в Альпах, ни даже в Пиренеях не сыскать белых пятен, все давно исхожено и помечено ордами туристов.

Неожиданно лес стал редеть, и танки выкатились на обширный луг, частью поднимавшийся на склон горы.

– Привал!

Мотострелки мигом объехали открытое пространство, осмотрели все подходы – чисто. На всякий случай Репнин приказал танкам держаться с краю леса, в тени деревьев. Во избежание.

Механики-водители тут же полезли к дизелям, осматривали «ходовку», регулировали, подтягивали. Дело нашлось всем – и башнерам, и радистам. Новая техника всегда требует пригляда, это потом можно слегка ослабить внимание, когда экипаж привыкнет к машине и будет буквально чувствовать ее, по малейшим, не заметным для чужого признакам определять механический «недуг». А пока лучше приглядеть – машина-то боевая, на ней не только ездят, на ней воюют.

Репнин тоже не сидел без дела. Сперва Федотову помог с осмотром стабилизаторов орудия, потом Иванычу.

– Много жрет, зараза, – озабоченно говорил Бедный, ковыряясь в моторе. – А мы его вот так… вот так… Уф-ф!

Разогнувшись, он обтер руки ветошью. Огляделся кругом, морща лоб.

– Ну и места тут, – сказал он. – Вроде бы юг, а лес угрюмый, как на севере.

Репнин хмыкнул.

– Тут, Иваныч, верят, что в этих лесах нечисти полно, – сказал он, принимая ветошь и кивая. – Самое, говорят, гнездовье вампиров.

– Кого-кого?

– Вурдалаков, по-нашему. Упырей! Вампир – это живой мертвец. Днем он отсыпается в своем гробу, поскольку не любит солнечного света, а ночью встает, чтобы найти жертву среди живых. Набрасывается и кровь выпивает.

Бедный хмыкнул.

– Видал я таких вампиров в тайге! Комары называются. Ежели костер не запалишь, всю кровь высосут! Бывало, плачешь от этого дыма проклятущего, все глаза выедает, а все лучше, чем с опухшей мордой ходить. Шлепнешь, бывало, по щеке, а на ладони сразу штук двадцать трупиков! Да здоровые такие!

Репнин оглянулся и крикнул: